Ранее: [icon name=”arrow-left” class=”” unprefixed_class=””] Глава 1. Как физики вместе с военными изменили мировой порядок
Миру очень сильно повезло, что в Германии Вернер Гейзенберг не смог создать ядерный реактор, используя в качестве замедлителя реакций вместо более эффективного графита, а экономика Германии не обеспечила условия создания атомной бомбы. Оружие такой эффективности не осталось бы без применения на фронтах войны. А об опасности радиоактивного загрязнения никто в те времена всерьез и не задумывался.
Повезло и с тем, что американская ядерная программа позволила создать ядерную бомбу лишь к лету 1945 года, когда Германия уже капитулировала. Случись это раньше – кто знает, быть может, участь Хиросимы и Нагасаки постигла бы и немецкие промышленные агломерации в центре Европы. С радиоактивным заражением географического центра европейской цивилизации.
Физики все же отчасти понимали, с чем столкнулись. В 1942 году Сталину доложили, что американцы активно готовят ядерную программу, начало которой было положено письмом президенту США Франклину Рузвельту от эмигрировавших венгерских ученых-физиков – это письмо 1939 года было подписано Альбертом Эйнштейном, а инициаторами его были Лео Силард, Юджин Вигнер и Эдвард Теллер. Эйнштейн рекомендовал начать накопления запасов урана в США, чтобы противодействовать разрабатываемой в Германии ядерной бомбе. И даже тогда физики лишь предполагали, что может скрываться под теоретическими исследованиями радиационных материалов.
Но череда удивительных совпадений помогла человечеству и во времена тотальной секретности исследований ядерной физики, начиная с сороковых годов, когда прекратились все научные публикации по этим вопросам. Везение оказалось еще и в том, что и в Англии, и в Германии, и в Советском Союзе, и в США уровень теоретических знаний ученых о делении ядерных материалов был примерно одинаковым. И лишь отсутствие достаточных запасов урана, а также некоторое технологическое отставание в целом от капиталистических супердержав не позволяло советским ученым проводить экспериментальные исследования в объеме, необходимом для понимания принципов действия ядерного оружия.
Повезло еще и в том, что Германия оказалась разделенной на союзнические зоны, и в зоне советской оккупации, в шахтах в Саксонии и Тюрингии, оказались запасы урана (значительную часть которых все же сумели «прихватить» американцы, миссия Алсос), но 100 тонн все же досталось и СССР. Это позволило Курчатову запустить советский реактор по производству плутония на год раньше, чем планировалось изначально. Ведь в Советском Союзе до 1945 года запасов урана не было вообще. Жалкие семь тонн накопленного урана, отсутствие месторождений в разработке, недоступность материалов даже для экспериментов – все это тормозило прогресс советских ученых. И возможность использовать уран, накоплением которого занимались фашисты, а также ума и наработок немецких специалистов по ядерной физике, проводивших эксперименты, не ограниченные недостатком материалов, была очень кстати.
Миру повезло, что советские разведчики смогли найти доступ к разработкам Манхэттенского проекта. Эти документы позволили выяснить те нюансы, которые можно было узнать лишь экспериментальным путем. Той самой практикой, которой были лишены советские специалисты. А доступ к результатам экспериментов ядерных физиков в других странах еще в начале сороковых оказался закрыт завесой секретности атомных проектов в каждой из стран.
Если бы у советских физиков было действительно огромное отставание в вопросах изучения ядерных процессов, то даже документы гитлеровской Германии и Манхэттенского проекта не помогли бы СССР создать атомную бомбу, в итоге сохранившую мир как противовес вполне реальной угрозе обладателей ядерного оружия с другой стороны ринга большой политики.
Но в итоге всех удачных совпадений, везения и самоотверженных поисков ответов равновесие в мировой политике было достигнуто. Но цена такого равновесия была неимоверной. Два японских города оказались стерты с лица Земли, чтобы продемонстрировать действительную мощь нового оружия. Конечно, столь грозная опасность для страны в итоге заставила императора Японии Хирохито отдать приказ войскам капитулировать. Но, кажется, с самого начала никто и не считал, что целью атомной бомбардировки Нагасаки и Хиросимы было принуждение к капитуляции – целью была политическая демонстрация силы.
И пришло время Ульбинского металлургического завода, который был создан уже после войны под литерой «завод 2А». Его основное предназначение к сегодняшнему дню – целый спектр урановой, бериллиевой, танталовой и ниобиевой продукции, но начинался-то завод как участник военной Атомной программы Советского Союза.
Понимаете ли вы, уважаемые читатели, какой огромный масштаб исследований, сколько сил и труда, сколько жизней, какая цена и насколько глобальные риски стояли за появлением в Усть-Каменогорске Ульбинского металлургического завода?
Это сегодня мы настолько привыкли к его существованию, что в нашем понимании, не особенно разборчивом в тонкостях технологических формулировок и химических процессов, – это всего лишь завод, который обеспечивает топливом атомные станции и выпускает какие-то сложные и непонятные лигатуры, слитки, порошки и проволоку из разных металлов.
Всего лишь завод,.. который возник как часть глобальных процессов, изменивших цивилизацию!
Далее: [icon name=”arrow-right” class=”” unprefixed_class=””] Глава 3. Как создавался завод по производству тория, ставший в итоге Ульбинским металлургическим
Все материалы: ПРОЕКТ | УМЗ
