А что мы? Мы же как все. В других странах тоже запреты.
Например, Германия – она же в Европе. Первый штраф за нарушение масочного режима в Германии – 100 евро, в Казахстане – 178 евро. Средняя зарплата в Германии после налогов – 3000 евро, в Казахстане – 450 евро (по официальным данным, в реальности – у многих гораздо ниже).
Соотношение штрафа к средней зарплате – 3% в Германии и 40% у нас!
То есть один штраф в Германии – неприятность и потеря денег, а у нас – мощный удар по возможности жить, а два казахстанских штрафа – и нет зарплаты.
Не надо нарушать, скажете вы? Да, не надо, но размеры штрафа совершенно не адекватны угрозе, которую представляет не надевший вовремя маску гражданин. А вот каждый штраф – это реальная угроза даже не благосостоянию, а жизни. Причем, отметим – по умолчанию здоровый гражданин, потому что нездоровые или дома на карантине, или в больнице. В массовом бессимптомном распространение вируса мы немного сомневаемся, потому что при таких угрозах вообще любые ограничительные меры теряют смысл.
В Германии, кстати, право находить и наказывать за нарушение санитарного режима – только у полиции. Никакие общественники, волонтеры и прочие журналисты не способствуют контролю над нарушителями: не их дело, не их обязанность, не их власть.
В Германии государство еще в марте объявило о беспрецедентной помощи малому бизнесу, который остановили государственные запреты на деятельность – на сотни миллиардов евро. А сейчас – после новых ограничений декабря, план которых рассматривали вчера, – предполагается и увеличение на 15-25 млрд евро компенсаций бизнесу, которому запретили работать, и работникам, вынужденным сидеть дома.
В Казахстане государственные органы, конечно, заявили о том, что поддержат бизнес, но, по нашим данным, речь не идет ни о каких прямых компенсациях предприятиям, которым запретили работать.
В Казахстане для борьбы с коронавирусом пришлось распечатать кубышки Национального фонда. И надеяться на бюджет.
В Германии, да и в других европейских странах финансирование компенсаций и неожиданных затрат борьбы с вирусом обеспечили за счет выпуск гособлигаций. Там стабильная экономика, ценным бумагам страны доверяют, а деньги за гособлигации позволят в этот период поддержать экономику, которая, не погибнув в пандемию, позволит затем оплатить госдолг по бумагам.
При этом в Германии – многотысячные митинги против государственных антикоронавирусных мер митинги. А премьер-министры федеральных земель в первой декаде ноября не поддержали планы Ангелы Меркель по усилению карантинной борьбы и отказались согласовывать некоторые пункты этого усиления. На 12 декабря во Франкфурте заявлен 40-тысячный митинг против коронавирусных ограничений. Правительство беспокоится о самом митинге (на самом деле – множества мелких митингов, которые, по планам организаторов, объединятся в одну демонстрацию), но пока не пытается его запретить. Впрочем, на последнем митинге в Берлине полиция разгоняла людей водометами (но не прямой струей, а туманом из брызг, потому что среди митингующих были дети) – из-за того, что люди не расходились даже после того, как организаторы объявили об окончании мероприятия. А эту демонстрацию, кстати, проводить было формально нельзя из-за заседания Бундестага, но ее не пресекали, и граждан за участие в ней не наказывали. К концу начались столкновения с полицией, и в немецкой прессе инициаторами столкновений названы радикально настроенные демонстранты.
В Казахстане тоже пытаются демонстративно выступать против действий властей – но это немногочисленные даже не акции, а попытки встречи и просьбы о диалоге. Причем – с некоторыми результатами.
Например, была ограничена деятельность тренажерных клубов, фитнес-центров и подобного. Но (после небольшой активности и владельцев предприятий, и их клиентов) вдруг оказалось, что работа клубов вовсе не носит настолько серьезной опасности для населения – и им разрешили работать.
А ночным ресторанам, саунам, баням – не разрешили. Они, вероятно, были менее активны в требованиях, потому что у нас уже есть наглядное свидетельство того, как активность жертв прямым образом влияет на мнение санитарных врачей о масштабах ограничений. Как-то вдруг оказывается, что изменение режима работы по отдельным пунктам – вовсе не принципиальное и категоричное, а подход санврачей к предупреждению опасности может быть довольно гибким.
Нас крайне удивило, что представители мониторинговых групп не просто сообщают в органы эпидемконтроля о выявленных нарушениях, не просто снимают на видео представителей компаний-нарушителей и клиентов. Но затем выкладывают еще и в открытый доступ эти видеоматериалы (например, мужиков в сауне, прикрытых лишь полотенцем). Похоже, что этих – можно, они нарушители режима, а значит, теряют в правах?
Учитывая все вышесказанное, мы перестали верить в то, что целью наказаний является профилактика, а не штрафы, когда посмотрели, как размеры штрафов устанавливаются в стране, где наказание для людей – как раз профилактическое.
Мы и не начинали верить в то, что судьба мелкого бизнеса вообще интересует наши власти (разве что декларации о стремлении защитить). Мы не в Германии, где «специфика немецкой концепции помощи бизнесу во многом связана, во-первых, с тем, что в Германии важнейшими работодателями и вообще основой экономики являются не крупные концерны, а средние, малые и микропредприятия», – писала в марте этого года «Немецкая волна».
Так что не надо сравнивать – у нас с Европой только и общего, что пункт об использовании масок.
