Все это – лишь мнение. Думаю, что не я одна так отношусь к ситуации – смиренна во гневе, покорна судьбе.
Забежала в магазин, слышу крик администратора: «Девочки, вы ценники меняете? Ах, уже меняете, ладно».
На мой вопрос – мимолетный и даже не особо нужный мне точно так же мимолетно ответили: «А чего вы хотели?»
Действительно, а чего мы хотели? Посоветоваться с видными экономистами, которые способны рассказать нам о тенге, который так некстати падает на фоне дорожающей нефти? Ах, теперь-то нефть не при чем, она была очень даже «при чем», когда ее цена падала, а когда растет – тут уже не нефть виновата, она тут вообще рядом не стоит, не надо тыкать растущей ценой на нее!
Есть для этого волшебное слово – корреляция. Вроде бы и есть привязка к цене нефти, но тогда, когда это нужно, а когда не нужно – так прямой зависимости и нет! Ноябрь 2014-го – баррель марки Brent стоит 80 долларов, за доллар в Казахстане просят 180 тенге. Пару дней назад такой же баррель той же марки стоит 77,37 доллара. Доллар в Казахстане – 380 тенге. Корреляция – проклятая ты баба!
Те же экономисты, которые могут замечательно запутанно объяснить факт роста цены доллара, неспособны предугадать тенденции.
Например, министр национальной экономики РК Тимур Сулейменов говорит: «По нашей модели фундаментально тенге стоить столько не должен». Что же за модель применяется, если она не соответствует реальности? И чем руководствуются экономисты – моделями, по которым тенге не должен столько стоить, но все равно стоит?
Падает тенге не по отношению к доллару, вернее, не только в отношении него. Падает по отношению к вашей жизни. В том магазине, где я была, цены почти на все поднимались на 7-10%. Потому что импорт. Потому что бензин. Потому что доллар растет. За неделю цены на товарные позиции изменились на столько. Но вот годовая инфляция в 2018 году прогнозируется на уровне 6-7% — вы понимаете, что происходит? Я – нет. Цифры в выступлениях одни, в магазинах – другие.
И уже никто особенно не скрывает, что ожидания — пессимистичные, в том числе и в связи с тем, что с 10 сентября вступил в силу новый механизм формирования официального обменного курса тенге к мировым резервным валютам.
Шок августа 2015 года – после всех традиционно уверенных заявлений о несокрушимости казахстанской валюты – уронил ценность зарплат в два раза в долларовом исчислении и молотом ударил по финансовым интересам населения, которые привыкли свои доходы и ожидания корректировать в зависимости от курса валют. Ах, да – даешь дедолларизацию экономики! При абсолютном преобладании импортных продуктов или импортных компонентов в казахстанской продукции, в услугах, в условиях жизни. Неужели кто-то действительно думает, что все эти товары, которые к нам приезжают из-за рубежа, оцениваются исключительно в тенге при отпуске производителями – и потому цена долларов на них не влияет? Все эти машины казахстанской сборки с импортными комплектующими, товары с указанием «Сделано в Казахстане», но сделанное на немецком, итальянском, российском оборудовании, приобретенном вовсе не за тенге, а еще и из компонентов, материалов или концентратов, привезенных из-за рубежа за те же доллары.
Ради чего вообще казахстанцы тратят свои деньги? При повальном преобладании иностранного товара деньги за него уходят за пределы страны, в другие экономики, за исключением, конечно же, накруток торговых агентов.
Думали – это всё – резкий скачок курса даст нам несколько лет отдыха, сможем поправить дела, привыкнуть к новым условиям.
Тогда, четыре года назад, заработная плата в сто тысяч тенге (540 долларов по курсу начала 2015 года) была вполне способной обеспечить жизнь. Сегодня зарплата в сто тысяч тенге (266 долларов – по официальному курсу Нацбанка) – это насмешка над вашим оптимизмом. Да, я читаю статистику по средним зарплатам в Казахстане, не верю ей, потому что знаю, что сто тысяч зарплаты сейчас – это очень даже хорошо, это просто великолепно – времена изменились, потребности уже вписались в 266 долларов, прошлые пятьсот остались в счастливых (оказывается!) воспоминаниях.
Откладываешь деньги в расчете на обеспеченное будущее – и деньги наполовину превращаются в макулатуру, если необдуманно поверил в стабильность государственной валюты.
Я жду ответов, я жду нормальных прогнозов финансовой ситуации в стране, а не обещаний, что все будет хорошо – и потом новых обещаний, когда хорошо не стало.
А мне в ответ: «А чего вы хотели?».
